Нет ничего более увлекательного, чем воля, побеждающая непокорное тело.
Понравилась статья. Не бесспорная, но мне важна.
КОД ГЛОБАЛИЗМА РАСШИФРОВАН. Наследие Александра Панарина как инструмент постижения реальности
В минувшем месяце исполнилось пять лет со дня смерти выдающегося русского мыслителя Александра Сергеевича Панарина (1940-2003). Его книги «Политология», «Глобальное политическое прогнозирование», «Православная цивилизация в глобальном мире», «Стратегическая нестабильность в XXI веке», а также «Искушения глобализмом», за которую ученый был удостоен премии Александра Солженицына, являются сегодня настольными для всех, кто стремится понять значение и природу процессов, происходящих в современном мире.
Того грандиозного ресурса, который вложен в русскую геополитическую науку гением Александра Сергеевича Панарина, очевидно, хватит на целый век работы его последователей. Исключительная ценность текстов Панарина в том, что они дают композиционную картину реальности, стоящей на пороге катаклизмов и перемен. Панарин - православный христианин - и этим, в первую очередь, объясняется его позиция и оценки. Поэтому геополитические взгляды Панарина неотделимы от его антропологии, от учения о человеке. Ведь именно процессы, которые происходят в человеческой душе, приводят затем к конфликтам, кризисам и войнам. В этом ключе развертывается и панаринское видение геополитики, в частности его парадигма развенчания постмодернизма, - универсальной теории, разрушающей мышление человека в пространстве христианских нравственных координат.
Приняв за краеугольный камень метафизические ориентиры, суть его трудов можно выстроить в следующую сюжетную иерархию:
• Развенчание постмодерна. Теория Ф. Соссюра - каркас антихристианской модели мира;
• Воздействие постмодерна на экономику, транслирующую это мировоззрение во все сферы социальной действительности;
• Война «экономики постмодерна» с остальным миром, вызванная естественной нехваткой планетарных ресурсов и прогресса;
• Возникновение «либерального расизма» (экономического расизма), построенного на психологии новой «касты господ», видящих в большей части населения земного шара лишь источник обогащения для узкой прослойки сверхбогатых;
• Реколонизация, возникновение «нового колониализма», демонтаж суверенных государств и экспроприация природных ресурсов у населяющих их народов;
• Разрушение ценностей, многоуровневая война с традиционной моралью и «религиозной наследственностью» посредством опасных социальных и культурных экспериментов;
• Солидаристская мораль и парадигма дарения как единственный шанс миллиардов «отверженных» построить новую социальную реальность, не став добычей «золотого миллиарда».
Следует понимать, что последовательность вышеупомянутых пунктов - чисто логическая. В событийном плане они почти синхронны: имеют массу нюансов в приложении к каждой цивилизации и превращаются в единый геополитический и антропологический катаклизм под названием: «обесценивание человека».
Если принять за отправную точку христианскую истину, что мир и человек устроены по образу и подобию Божьему, то теория постмодернизма абсолютно противоречит этому утверждению. В парадигме основоположника постмодерна Ф. Соссюра знак является образом, а его подобие - реципиентом. По лукавой схеме этого лингвиста, мир вошел в такую фазу, когда реципиент оторвался от своего знака, когда он не обязан быть на него похож. Между ними может и не наблюдаться никакой связи, никакого контакта. Это и легло в основу постмодернизма. Постмодерн упразднил зависимость подобия от образа.
На деле это означало, что все созданное человеком не обязано проходить проверку соответствия с высшими целями, не обязано подвергаться цензуре по шкале красиво-уродливо, честно-подло, хорошо-плохо, нравственно-безнравственно.
На этой формуле началось строительство нового постпромышленного и постпрогрессивного двадцать первого века. Постмодернистский концепт лежит в основе всех глобальных изменений последнего десятилетия, он определяет политику крупнейших государств и руководящих элит: это шифр универсальной программы, которая, с религиозной точки зрения, является программой мирового зла.
Панарин блестяще выполнил миссию рассекречивания постмодернистского кода. Он обнаружил, как теория Ф. Соссюра работает в практическом применении к государствам и народам. И оказалось, что постмодерн - это не просто концептуальная заумь французского лингвиста, а реальная и самая успешная на сегодняшний момент инструкция по управлению миром. Это - матрица, в которой заложены базовые принципы глобальной экономики, массовой культуры, геополитики.
Для того, чтобы превратиться в многоуровневую программу контроля над миром постмодерн воспользовался древнейшей лазейкой известной еще из тех времен когда Моисей ушел на гору Синай за Скрижалями Завета, а, вернувшись обнаружил людей Исхода пляшущими вокруг золотого тельца. В гневе он бросил каменные скрижали на землю, и вот уже две тысячи лет, как, по слову архиепископа Иоанна Шаховского, «ветер носит по миру осколки скрижалей, а телец все стоит и человечество пляшет вокруг него». Троянским конем, внутри которого постмодерн, проник в каркас мироздания, стала либеральная экономика. Согласно Панарину, рынок фактически подменил действительность.
В этой связи интересен панаринский термин виртуализация экономики. Деньги - это самый универсальный референт, своего рода абсолют, положенный глобальным миропорядком в основу всех отношений. Его можно поставить напротив любого знака. Даже если этот знак не оправдан с точки зрения морали, здравомыслия, целесообразности. На уровне лингвистики разрыв знака и первообраза означает утрату целесообразности, то же самое происходит и в экономике. Постмодернистская литература - это ростовщичество в тексте. Постмодернистская экономика - это ростовщичество в планетарном масштабе.
Ситуация, когда атлантическая ось живет на проценты от сделок между ФРС США и странами третьего мира - есть ничто иное, как теория постмодерна, примененная в чистом виде. Вращение денежных средств следует понимать как обмен свободных референтов, - постмодерн стал первой теорией мирового масштаба, узаконившей ростовщически-спекулятивные практики. Их доминированием в современном мире объясняется мировой финансовый кризис: виртуальная экономика превысила по объемам реальную.
Вопрос о честности и справедливости подобных практик, по факту является запрещенным правилами игры. Постмодерн глумится над понятиями «честность», «справедливость» и целесообразность, как над пережитком традиционного мира. А, между тем, опыт «мира традиции» в экономическим отношении весьма примечателен. В столь нелюбимом атлантистами Иране моральный кодекс шиитского ислама строго запрещает жить на проценты. Исламские банки принимают вклады на строительство (например, электростанции), но гарантии, что вложенные деньги вернутся к хозяину, никто не дает. В случае успешного строительства банк может выплатить вкладчику вознаграждение, а может и не сделать этого. Западный мир, напротив, узаконил игру денежных знаков, сделал ее нормой и общественным идеалом, ввел ее в абсолют.
Все, что мешает свободной игре знаков, согласно теории постмодерна, является проявлением диктатуры и насилием над свободой личности. Причем в качестве диктатора не обязательно должно выступать конкретное государство или государственный лидер. Диктатором объявляется традиционалистское сознание, религиозные системы, механизмы социальной поддержки. Мировая финансовая система, грубо говоря, оказывается построенной по принципу финансовой пирамиды, которая рухнет, если прекратит расти.
Пирамида требует роста. Мир вступил в такую фазу, когда она делает это чисто милитаристскими методами, поскольку ресурс мирных механизмов исчерпан. Пирамида нуждается в завоевании китайских, индийских и латиноамериканских рынков, в обрушении механизмов защиты традиционных производящих экономик, в свободном доступе к углеводородным ресурсам.
Разрыв между знаком и референтом обозначил новую фазу, в которой производящая экономика воспринимается в качестве профанного первообраза, который можно отодвинуть в «третий мир», возложив на плечи слуг «золотого миллиарда». Не зря в течение полувека западный мир демонстрировал последовательное бегство из «трудного» физического сектора экономики, который рассматривается как удел презренного пролетарского большинства, не способного усвоить либеральную этику.
Естественная нехватка планетарных ресурсов, разочарование в прогрессе, который требует творческих усилий и не дает краткосрочных результатов, заставили атлантическую ось искать оправдание для неофициальной приватизации плодов прогресса сначала на чисто логическом, а затем и на силовом уровне. Так получила обоснование теория либерального расизма, по сути подразумевающая планетарный геноцид цивилизаций, не поддающихся (и поддающихся) перевоспитанию в духе постмодерна.
Окупаемость и рентабельность становятся главным критерием успешности современной экономики. Как следствие, для оправдания паразитарной психологии активно внедряется тезис о том, что более эффективные экономики имеют больше прав на мировые ресурсы, ибо расходуют их более экономно и экологически безопасно. Все крупнейшие геополитические события последних десятилетий происходили сообразно с этой точкой зрения.
Этот вывод подвел западное общество к опасной для всего мира черте: на его базе родилась и получила оправдание новая этика социал-дарвинизма, представление о так называемых неадаптированных и неприспособленных к рынку социальных группах, и даже целых этносах. На наших глазах мир был отброшен в состояние варварства и естественного отбора, в котором есть адаптированное меньшинство и неадаптированное большинство.
Пожалуй, самым сильным комментарием Панарина в этой связи является следующее:
«Мы ничего не поймем в сути наступившего века, если не уясним самого главного: не демократия сегодня борется с тоталитаризмом, не модерн - с традицией. Сегодня сталкиваются два имперских проекта: империя богатых, ставшая их диктатурой, их ограждением от мира отчаявшейся нищеты, и империя обездоленных, которая должна стать их защитой и их карающим мечом. Нет абсолютно ничего стратегического в выкладках, касающихся количества ракет у США и их потенциальных и актуальных соперников, плотности систем ПВО, технологических возможностей стратегических наступательных вооружений. Это - упражнения технократического, «обслуживающего» разума, от которого ускользают истинные социальные смыслы и исторические цели.
Сегодня не Запад борется с Востоком, а новые богатые, начисто порвавшие с традицией продуктивной экономики, борются с новыми бедными, экспроприированными в ходе всемирной либеральной реформы и уничтожения большого социального государства. Вот истинный смысл открывшегося глобального противостояния. После победы Запада в холодной войне наметились симптомы вырождения западной цивилизации в новую экспроприаторскую систему глобального типа. Под передовым стало подразумеваться общество во главе с финансовыми спекулянтами, сделавшими ставку на банк как место средоточения новых технологий спекулятивного перераспределения ресурсов (в частности посредством операций с частным краткосрочным капиталом). Мы ошибемся, если посчитаем, что для торжества этой первой системы достаточно одной только банковско-финансовой революции. Для того, чтобы мир принял и признал новую спекулятивно-ростовщическую касту в качестве пионеров специфического постиндустриализма и новых хозяев мира, требуется целая серия сопутствующих революций: либеральная революция, геополитическая революция, культурная революция.
Постиндустриальное общество нового постпроизводительного - спекулятивно-ростовщического типа состоится лишь в той мере, в какой его адептам удастся убедить мир в том, что носители теневых и спекулятивных практик, в самом деле являются суперменами, а носители трудового начала - недочеловеками, призванными своими костями выстилать им путь в светлое будущее для избранных».
Цена прогресса
Осознание, того, прогресс не бесплатное удовольствие, а неблагодарный труд в пользу будущих поколений, породило в атлантистском обществе психологию планетарных паразитов. Вслед за агрессивным утверждением этой психологии наступила фаза ее логического оправдания: поддержание прежнего уровня жизни в условиях иссякающих ресурсов и техногенных катастроф невозможно без дискриминации «низших рас». С другой стороны, возникла идея, что, отгородившись новой «Великой китайской стеной» от третьего мира, золотой миллиард окажется в положении генералов на острове из известного рассказа Салтыкова-Щедрина.
Так на повестку дня встал вопрос о создании схемы непрерывной и тотальной эксплуатации «варварских народов». Именно здесь, в соответствии с концепцией Панарина, и коренятся истоки агрессивной внешней политики США на протяжении всего ХХ века. Война - это не только способ борьбы за ресурсы, но и в первую очередь, способ укрепления паразитической экономики. Ростовщики хотят быть уверены, что большинство населения будет платить по виртуальным счетам и не устроит погром. Приток реальных денег зачастую обеспечивается силовым внушением.
Вот как описывает этот процесс Александр Сергеевич Панарин в книге «Стратегическая нестабильность в двадцать первом веке»:
«Реализм же состоит в том, что, с одной стороны, ресурсов планеты не хватит для процветания всех, и потому тем, кто не согласен отказываться от западного прогресса, предстоит принять новые социально суженные условия его сохранения - как прогресса для меньшинства. С другой стороны, прогресс, как оказывается, порождает отходы не только промышленные, но и социальные, воплощаемые забракованным человеческим материалом. Для таких отходов должно иметься свое пространство - на периферии привилегированного мира.
Чем четче осознается эта реальность, тем несомненнее перспектива новой реколонизации мира. У менее достойных и неприспособленных надо отнять дефицитные земные ресурсы, которыми они все равно не в состоянии эффективно распорядиться. А для этого, в свою очередь, их необходимо разоружить, то есть исправить роковую ошибку прежней эпохи, давшей орудия самозащиты тем, кому в конечном счете суждено оставаться кастой неприкасаемых.
Речь идет не только о средствах физической, военно-технической самозащиты, обретенных в результате социалистических индустриализаций на Востоке. Речь идет также о средствах моральной самозащиты, обретенных в ходе культурных, то есть просвещенных, революций. Замысленная новыми либералами рыночная реформа предназначена была стать просвещенческой контрреволюцией: средством «вернуть к реальности» то самое плебейское большинство, которому всякого рода «левые» позволили «забыться». Сыновья многочисленного демократического плебса ХХ века, после 14-15 лет оставленные за учебной партой, непременно будут претендовать на роль суверенных хозяев страны. Но если в ходе рыночного секвестра их выбросить из системы образования и приучить мыть машины богатых людей, то их сознание станет более адекватным реальностям однополярного мира.
Нынешняя глобальная миссия США состоит во всемирном разоружении народов мировой периферии, возомнившей о своем равном достоинстве в ходе предшествующей демократической «революции притязаний». Не случайно идеологи нового либерализма утверждали, что их кредо - «демократия свободы», направленная против «демократии равенства». Сегодня обнажилась социал-дарвинистская, связанная с идеей «естественного отбора» подоплека этой свободы: демократия свободы есть система, в которой устранено все то, что препятствует естественному отбору, - то есть все то, что способно отстоять достоинство и перспективу более слабых. Замена биполярной системы однополярной в этом свете выступает как замена протекционистской мировой системы, страхующей слабых, системой безраздельного господства «сильных».
Две формы реколонизации
Панарин выделяет две формы реколонизации. Первая форма носит черты более или менее скрытой («холодной») гражданской войны «элит» с собственным народом. По возможности вся черновая работа препоручается копрадорским силам, захватившим власть внутри страны. Для этого используются разнообразные методы, включая оранжевые политтехнологии. Вассальной элите поручается, под присмотром иностранных советников, осуществить передачу национальной экономики в ведение сил, уготовивших ей роль сырьевого колониального придатка. Под предлогом борьбы с тоталитарными традициями и пережитками элита лишает народ привычных форм социальной и национальной самозащиты. «Либеральные реформы здесь выступают как более или менее откровенная игра с нулевой суммой: чем в большей степени новые приватизаторы идентифицируют себя как часть мирового демократического истэблишмента, тем последовательнее они противопоставляют себя туземному большинству как носителю неисправимого традиционализма и тоталитарной ментальности».
Здесь концепция А.С. Панарина помогает разобраться в сути событий, происходивших в России в 1990-е годы. Есть у мыслителя и четкое объяснение того, почему в 2000-х годах наступила смена курса, и Россия начала восстанавливать свой национальный суверенитет: «властным элитам давали понять, что они »в цивилизованном отношении» стоят выше своего этнического окружения и их призвание - создать привилегированный внутренний ареал европеизма, куда, разумеется, в «обозримом будущем» не сможет попасть туземное большинство. Но этого не произошло как раз потому, что в процессе «реформирования» сознательно была скрыта логика глобального естественного отбора, не оставляющая национальной русской буржуазии - каково бы ни было ее начальное происхождение - никаких исторических шансов. Мало кто изначально осознавал, что настоящая цена реставрированного капитализма в России - антирусский расизм, что приватизация бывшей государственной собственности получила всемирную поддержку глобалистов только в одном горизонте - горизонте последующей передачи этой собственности из национальных в «глобальные» руки.
Осознание полного отсутствия перспектив в глобального элитном клубе привело российский истеблишмент к мысли о необходимости укрепления государства и восстановления государственного контроля над стратегическими добывающими отраслями. Таким образом, попытки колонизации России потерпели крах. Однако «эффект 90-х годов» по-прежнему наблюдается на большей части постсоветского пространства и Восточной Европы. Под властью компрадорских элит, «расскреченных» А.С. Панариным, остаются Грузия, Украина, Сербия, другие государства. Процесс «мягкой реколонизации» полным ходом идет и в третьем мире, примером чему является Индия.
Второй формой реколонизации является метод грубого милитаристского «перевоспитания». Его начинают применять там, где по каким-то причинам не представляется возможным быстро сформировать управляемый компрадорский слой, и потенциальная жертва предстает национальным монолитом. В этих ситуациях атлантистские армады ведут классические колониальные войны, подобные той, что началась в Ираке в 2003 году. Следующие в этом списке - Иран и другие крупные государства на евразийском пространстве. Вот как описывает этот процесс А.С. Панарин: «Главная стратегическая цель атлантистов, намеченная еще основателем англо-американской геополитики, - не допустить союза крупнейших держав - держателей евразийского хартленда. третья горячая мировая война и начата США как война, направленная на разоружение неизбранных. Кому суждено попасть в число потенциальных жертв удара - это не уточняется. Критерии, по которым отбираются неугодные, остаются крайне произвольными. Это и террористы, и пособники террористов, и те, с чьих территорий могут быть осуществлены террористические акции. Словом, агрессор не желает связывать себе руки. Но расовая интуиция, лежащая в основе новой мировой кампании, не подлежит сомнению. Не конфликт цивилизаций, культур, религий, этносов - все эти культурологические стилизации новейшего социал-дарвинизма не должны нас обманывать. Новый расизм носит социальный характер и делит человечество по критериям «развитости».
Эгоизм против христианства
В метаисторическом масштабе поведение глобалистов означает возвращение мира в дохристианскую эпоху. Весьма интересной в этой связи является библейская параллель Панарина, который видит в идеологии избранничества сущность атлантистской экспансии. Демонтаж социализма и отказ от социального государства читаются как лишение неприспособленных мира сего их неотчуждаемых человеческих прав. Это есть не что иное, как реставрация ветхозаветного, «законнического» отношения к слабым и нищим духом. По мнению А.С. Панарина, уподобление Америки ветхозаветному Израилю может найти оправдание в известном сходстве протестантской и ветхозаветной картин мира, а самое главное - в известном сходстве позиций: то, чем являются арабы для Израиля, тем весь внеатлантический мир является для США. Избранные предстают перед неизбранными во всем блеске своего экономического, военного и административного превосходства». Отсюда проистекает и принципиально анти-гуманистическая, социал-дарвинистская оценка «остального мира» с позиций всесильной гипердержавы. Современный американизированный либерализм, выступающий под знаком реванша «естественного» принципа над социокультурным и моральным, вписывается в эту логику дегуманизации. Ибо там, где торжествуют принципы естественного отбора и инстинктивный эгоизм над «пережитками» социальной (солидаристской и сострадательной) морали, человеческое измерение исчезает и сама человечность превращается в метафору.
Статья опубликована на сайте Дело Сталина
КОД ГЛОБАЛИЗМА РАСШИФРОВАН. Наследие Александра Панарина как инструмент постижения реальности
В минувшем месяце исполнилось пять лет со дня смерти выдающегося русского мыслителя Александра Сергеевича Панарина (1940-2003). Его книги «Политология», «Глобальное политическое прогнозирование», «Православная цивилизация в глобальном мире», «Стратегическая нестабильность в XXI веке», а также «Искушения глобализмом», за которую ученый был удостоен премии Александра Солженицына, являются сегодня настольными для всех, кто стремится понять значение и природу процессов, происходящих в современном мире.
Того грандиозного ресурса, который вложен в русскую геополитическую науку гением Александра Сергеевича Панарина, очевидно, хватит на целый век работы его последователей. Исключительная ценность текстов Панарина в том, что они дают композиционную картину реальности, стоящей на пороге катаклизмов и перемен. Панарин - православный христианин - и этим, в первую очередь, объясняется его позиция и оценки. Поэтому геополитические взгляды Панарина неотделимы от его антропологии, от учения о человеке. Ведь именно процессы, которые происходят в человеческой душе, приводят затем к конфликтам, кризисам и войнам. В этом ключе развертывается и панаринское видение геополитики, в частности его парадигма развенчания постмодернизма, - универсальной теории, разрушающей мышление человека в пространстве христианских нравственных координат.
Приняв за краеугольный камень метафизические ориентиры, суть его трудов можно выстроить в следующую сюжетную иерархию:
• Развенчание постмодерна. Теория Ф. Соссюра - каркас антихристианской модели мира;
• Воздействие постмодерна на экономику, транслирующую это мировоззрение во все сферы социальной действительности;
• Война «экономики постмодерна» с остальным миром, вызванная естественной нехваткой планетарных ресурсов и прогресса;
• Возникновение «либерального расизма» (экономического расизма), построенного на психологии новой «касты господ», видящих в большей части населения земного шара лишь источник обогащения для узкой прослойки сверхбогатых;
• Реколонизация, возникновение «нового колониализма», демонтаж суверенных государств и экспроприация природных ресурсов у населяющих их народов;
• Разрушение ценностей, многоуровневая война с традиционной моралью и «религиозной наследственностью» посредством опасных социальных и культурных экспериментов;
• Солидаристская мораль и парадигма дарения как единственный шанс миллиардов «отверженных» построить новую социальную реальность, не став добычей «золотого миллиарда».
Следует понимать, что последовательность вышеупомянутых пунктов - чисто логическая. В событийном плане они почти синхронны: имеют массу нюансов в приложении к каждой цивилизации и превращаются в единый геополитический и антропологический катаклизм под названием: «обесценивание человека».
Если принять за отправную точку христианскую истину, что мир и человек устроены по образу и подобию Божьему, то теория постмодернизма абсолютно противоречит этому утверждению. В парадигме основоположника постмодерна Ф. Соссюра знак является образом, а его подобие - реципиентом. По лукавой схеме этого лингвиста, мир вошел в такую фазу, когда реципиент оторвался от своего знака, когда он не обязан быть на него похож. Между ними может и не наблюдаться никакой связи, никакого контакта. Это и легло в основу постмодернизма. Постмодерн упразднил зависимость подобия от образа.
На деле это означало, что все созданное человеком не обязано проходить проверку соответствия с высшими целями, не обязано подвергаться цензуре по шкале красиво-уродливо, честно-подло, хорошо-плохо, нравственно-безнравственно.
На этой формуле началось строительство нового постпромышленного и постпрогрессивного двадцать первого века. Постмодернистский концепт лежит в основе всех глобальных изменений последнего десятилетия, он определяет политику крупнейших государств и руководящих элит: это шифр универсальной программы, которая, с религиозной точки зрения, является программой мирового зла.
Панарин блестяще выполнил миссию рассекречивания постмодернистского кода. Он обнаружил, как теория Ф. Соссюра работает в практическом применении к государствам и народам. И оказалось, что постмодерн - это не просто концептуальная заумь французского лингвиста, а реальная и самая успешная на сегодняшний момент инструкция по управлению миром. Это - матрица, в которой заложены базовые принципы глобальной экономики, массовой культуры, геополитики.
Для того, чтобы превратиться в многоуровневую программу контроля над миром постмодерн воспользовался древнейшей лазейкой известной еще из тех времен когда Моисей ушел на гору Синай за Скрижалями Завета, а, вернувшись обнаружил людей Исхода пляшущими вокруг золотого тельца. В гневе он бросил каменные скрижали на землю, и вот уже две тысячи лет, как, по слову архиепископа Иоанна Шаховского, «ветер носит по миру осколки скрижалей, а телец все стоит и человечество пляшет вокруг него». Троянским конем, внутри которого постмодерн, проник в каркас мироздания, стала либеральная экономика. Согласно Панарину, рынок фактически подменил действительность.
В этой связи интересен панаринский термин виртуализация экономики. Деньги - это самый универсальный референт, своего рода абсолют, положенный глобальным миропорядком в основу всех отношений. Его можно поставить напротив любого знака. Даже если этот знак не оправдан с точки зрения морали, здравомыслия, целесообразности. На уровне лингвистики разрыв знака и первообраза означает утрату целесообразности, то же самое происходит и в экономике. Постмодернистская литература - это ростовщичество в тексте. Постмодернистская экономика - это ростовщичество в планетарном масштабе.
Ситуация, когда атлантическая ось живет на проценты от сделок между ФРС США и странами третьего мира - есть ничто иное, как теория постмодерна, примененная в чистом виде. Вращение денежных средств следует понимать как обмен свободных референтов, - постмодерн стал первой теорией мирового масштаба, узаконившей ростовщически-спекулятивные практики. Их доминированием в современном мире объясняется мировой финансовый кризис: виртуальная экономика превысила по объемам реальную.
Вопрос о честности и справедливости подобных практик, по факту является запрещенным правилами игры. Постмодерн глумится над понятиями «честность», «справедливость» и целесообразность, как над пережитком традиционного мира. А, между тем, опыт «мира традиции» в экономическим отношении весьма примечателен. В столь нелюбимом атлантистами Иране моральный кодекс шиитского ислама строго запрещает жить на проценты. Исламские банки принимают вклады на строительство (например, электростанции), но гарантии, что вложенные деньги вернутся к хозяину, никто не дает. В случае успешного строительства банк может выплатить вкладчику вознаграждение, а может и не сделать этого. Западный мир, напротив, узаконил игру денежных знаков, сделал ее нормой и общественным идеалом, ввел ее в абсолют.
Все, что мешает свободной игре знаков, согласно теории постмодерна, является проявлением диктатуры и насилием над свободой личности. Причем в качестве диктатора не обязательно должно выступать конкретное государство или государственный лидер. Диктатором объявляется традиционалистское сознание, религиозные системы, механизмы социальной поддержки. Мировая финансовая система, грубо говоря, оказывается построенной по принципу финансовой пирамиды, которая рухнет, если прекратит расти.
Пирамида требует роста. Мир вступил в такую фазу, когда она делает это чисто милитаристскими методами, поскольку ресурс мирных механизмов исчерпан. Пирамида нуждается в завоевании китайских, индийских и латиноамериканских рынков, в обрушении механизмов защиты традиционных производящих экономик, в свободном доступе к углеводородным ресурсам.
Разрыв между знаком и референтом обозначил новую фазу, в которой производящая экономика воспринимается в качестве профанного первообраза, который можно отодвинуть в «третий мир», возложив на плечи слуг «золотого миллиарда». Не зря в течение полувека западный мир демонстрировал последовательное бегство из «трудного» физического сектора экономики, который рассматривается как удел презренного пролетарского большинства, не способного усвоить либеральную этику.
Естественная нехватка планетарных ресурсов, разочарование в прогрессе, который требует творческих усилий и не дает краткосрочных результатов, заставили атлантическую ось искать оправдание для неофициальной приватизации плодов прогресса сначала на чисто логическом, а затем и на силовом уровне. Так получила обоснование теория либерального расизма, по сути подразумевающая планетарный геноцид цивилизаций, не поддающихся (и поддающихся) перевоспитанию в духе постмодерна.
Окупаемость и рентабельность становятся главным критерием успешности современной экономики. Как следствие, для оправдания паразитарной психологии активно внедряется тезис о том, что более эффективные экономики имеют больше прав на мировые ресурсы, ибо расходуют их более экономно и экологически безопасно. Все крупнейшие геополитические события последних десятилетий происходили сообразно с этой точкой зрения.
Этот вывод подвел западное общество к опасной для всего мира черте: на его базе родилась и получила оправдание новая этика социал-дарвинизма, представление о так называемых неадаптированных и неприспособленных к рынку социальных группах, и даже целых этносах. На наших глазах мир был отброшен в состояние варварства и естественного отбора, в котором есть адаптированное меньшинство и неадаптированное большинство.
Пожалуй, самым сильным комментарием Панарина в этой связи является следующее:
«Мы ничего не поймем в сути наступившего века, если не уясним самого главного: не демократия сегодня борется с тоталитаризмом, не модерн - с традицией. Сегодня сталкиваются два имперских проекта: империя богатых, ставшая их диктатурой, их ограждением от мира отчаявшейся нищеты, и империя обездоленных, которая должна стать их защитой и их карающим мечом. Нет абсолютно ничего стратегического в выкладках, касающихся количества ракет у США и их потенциальных и актуальных соперников, плотности систем ПВО, технологических возможностей стратегических наступательных вооружений. Это - упражнения технократического, «обслуживающего» разума, от которого ускользают истинные социальные смыслы и исторические цели.
Сегодня не Запад борется с Востоком, а новые богатые, начисто порвавшие с традицией продуктивной экономики, борются с новыми бедными, экспроприированными в ходе всемирной либеральной реформы и уничтожения большого социального государства. Вот истинный смысл открывшегося глобального противостояния. После победы Запада в холодной войне наметились симптомы вырождения западной цивилизации в новую экспроприаторскую систему глобального типа. Под передовым стало подразумеваться общество во главе с финансовыми спекулянтами, сделавшими ставку на банк как место средоточения новых технологий спекулятивного перераспределения ресурсов (в частности посредством операций с частным краткосрочным капиталом). Мы ошибемся, если посчитаем, что для торжества этой первой системы достаточно одной только банковско-финансовой революции. Для того, чтобы мир принял и признал новую спекулятивно-ростовщическую касту в качестве пионеров специфического постиндустриализма и новых хозяев мира, требуется целая серия сопутствующих революций: либеральная революция, геополитическая революция, культурная революция.
Постиндустриальное общество нового постпроизводительного - спекулятивно-ростовщического типа состоится лишь в той мере, в какой его адептам удастся убедить мир в том, что носители теневых и спекулятивных практик, в самом деле являются суперменами, а носители трудового начала - недочеловеками, призванными своими костями выстилать им путь в светлое будущее для избранных».
Цена прогресса
Осознание, того, прогресс не бесплатное удовольствие, а неблагодарный труд в пользу будущих поколений, породило в атлантистском обществе психологию планетарных паразитов. Вслед за агрессивным утверждением этой психологии наступила фаза ее логического оправдания: поддержание прежнего уровня жизни в условиях иссякающих ресурсов и техногенных катастроф невозможно без дискриминации «низших рас». С другой стороны, возникла идея, что, отгородившись новой «Великой китайской стеной» от третьего мира, золотой миллиард окажется в положении генералов на острове из известного рассказа Салтыкова-Щедрина.
Так на повестку дня встал вопрос о создании схемы непрерывной и тотальной эксплуатации «варварских народов». Именно здесь, в соответствии с концепцией Панарина, и коренятся истоки агрессивной внешней политики США на протяжении всего ХХ века. Война - это не только способ борьбы за ресурсы, но и в первую очередь, способ укрепления паразитической экономики. Ростовщики хотят быть уверены, что большинство населения будет платить по виртуальным счетам и не устроит погром. Приток реальных денег зачастую обеспечивается силовым внушением.
Вот как описывает этот процесс Александр Сергеевич Панарин в книге «Стратегическая нестабильность в двадцать первом веке»:
«Реализм же состоит в том, что, с одной стороны, ресурсов планеты не хватит для процветания всех, и потому тем, кто не согласен отказываться от западного прогресса, предстоит принять новые социально суженные условия его сохранения - как прогресса для меньшинства. С другой стороны, прогресс, как оказывается, порождает отходы не только промышленные, но и социальные, воплощаемые забракованным человеческим материалом. Для таких отходов должно иметься свое пространство - на периферии привилегированного мира.
Чем четче осознается эта реальность, тем несомненнее перспектива новой реколонизации мира. У менее достойных и неприспособленных надо отнять дефицитные земные ресурсы, которыми они все равно не в состоянии эффективно распорядиться. А для этого, в свою очередь, их необходимо разоружить, то есть исправить роковую ошибку прежней эпохи, давшей орудия самозащиты тем, кому в конечном счете суждено оставаться кастой неприкасаемых.
Речь идет не только о средствах физической, военно-технической самозащиты, обретенных в результате социалистических индустриализаций на Востоке. Речь идет также о средствах моральной самозащиты, обретенных в ходе культурных, то есть просвещенных, революций. Замысленная новыми либералами рыночная реформа предназначена была стать просвещенческой контрреволюцией: средством «вернуть к реальности» то самое плебейское большинство, которому всякого рода «левые» позволили «забыться». Сыновья многочисленного демократического плебса ХХ века, после 14-15 лет оставленные за учебной партой, непременно будут претендовать на роль суверенных хозяев страны. Но если в ходе рыночного секвестра их выбросить из системы образования и приучить мыть машины богатых людей, то их сознание станет более адекватным реальностям однополярного мира.
Нынешняя глобальная миссия США состоит во всемирном разоружении народов мировой периферии, возомнившей о своем равном достоинстве в ходе предшествующей демократической «революции притязаний». Не случайно идеологи нового либерализма утверждали, что их кредо - «демократия свободы», направленная против «демократии равенства». Сегодня обнажилась социал-дарвинистская, связанная с идеей «естественного отбора» подоплека этой свободы: демократия свободы есть система, в которой устранено все то, что препятствует естественному отбору, - то есть все то, что способно отстоять достоинство и перспективу более слабых. Замена биполярной системы однополярной в этом свете выступает как замена протекционистской мировой системы, страхующей слабых, системой безраздельного господства «сильных».
Две формы реколонизации
Панарин выделяет две формы реколонизации. Первая форма носит черты более или менее скрытой («холодной») гражданской войны «элит» с собственным народом. По возможности вся черновая работа препоручается копрадорским силам, захватившим власть внутри страны. Для этого используются разнообразные методы, включая оранжевые политтехнологии. Вассальной элите поручается, под присмотром иностранных советников, осуществить передачу национальной экономики в ведение сил, уготовивших ей роль сырьевого колониального придатка. Под предлогом борьбы с тоталитарными традициями и пережитками элита лишает народ привычных форм социальной и национальной самозащиты. «Либеральные реформы здесь выступают как более или менее откровенная игра с нулевой суммой: чем в большей степени новые приватизаторы идентифицируют себя как часть мирового демократического истэблишмента, тем последовательнее они противопоставляют себя туземному большинству как носителю неисправимого традиционализма и тоталитарной ментальности».
Здесь концепция А.С. Панарина помогает разобраться в сути событий, происходивших в России в 1990-е годы. Есть у мыслителя и четкое объяснение того, почему в 2000-х годах наступила смена курса, и Россия начала восстанавливать свой национальный суверенитет: «властным элитам давали понять, что они »в цивилизованном отношении» стоят выше своего этнического окружения и их призвание - создать привилегированный внутренний ареал европеизма, куда, разумеется, в «обозримом будущем» не сможет попасть туземное большинство. Но этого не произошло как раз потому, что в процессе «реформирования» сознательно была скрыта логика глобального естественного отбора, не оставляющая национальной русской буржуазии - каково бы ни было ее начальное происхождение - никаких исторических шансов. Мало кто изначально осознавал, что настоящая цена реставрированного капитализма в России - антирусский расизм, что приватизация бывшей государственной собственности получила всемирную поддержку глобалистов только в одном горизонте - горизонте последующей передачи этой собственности из национальных в «глобальные» руки.
Осознание полного отсутствия перспектив в глобального элитном клубе привело российский истеблишмент к мысли о необходимости укрепления государства и восстановления государственного контроля над стратегическими добывающими отраслями. Таким образом, попытки колонизации России потерпели крах. Однако «эффект 90-х годов» по-прежнему наблюдается на большей части постсоветского пространства и Восточной Европы. Под властью компрадорских элит, «расскреченных» А.С. Панариным, остаются Грузия, Украина, Сербия, другие государства. Процесс «мягкой реколонизации» полным ходом идет и в третьем мире, примером чему является Индия.
Второй формой реколонизации является метод грубого милитаристского «перевоспитания». Его начинают применять там, где по каким-то причинам не представляется возможным быстро сформировать управляемый компрадорский слой, и потенциальная жертва предстает национальным монолитом. В этих ситуациях атлантистские армады ведут классические колониальные войны, подобные той, что началась в Ираке в 2003 году. Следующие в этом списке - Иран и другие крупные государства на евразийском пространстве. Вот как описывает этот процесс А.С. Панарин: «Главная стратегическая цель атлантистов, намеченная еще основателем англо-американской геополитики, - не допустить союза крупнейших держав - держателей евразийского хартленда. третья горячая мировая война и начата США как война, направленная на разоружение неизбранных. Кому суждено попасть в число потенциальных жертв удара - это не уточняется. Критерии, по которым отбираются неугодные, остаются крайне произвольными. Это и террористы, и пособники террористов, и те, с чьих территорий могут быть осуществлены террористические акции. Словом, агрессор не желает связывать себе руки. Но расовая интуиция, лежащая в основе новой мировой кампании, не подлежит сомнению. Не конфликт цивилизаций, культур, религий, этносов - все эти культурологические стилизации новейшего социал-дарвинизма не должны нас обманывать. Новый расизм носит социальный характер и делит человечество по критериям «развитости».
Эгоизм против христианства
В метаисторическом масштабе поведение глобалистов означает возвращение мира в дохристианскую эпоху. Весьма интересной в этой связи является библейская параллель Панарина, который видит в идеологии избранничества сущность атлантистской экспансии. Демонтаж социализма и отказ от социального государства читаются как лишение неприспособленных мира сего их неотчуждаемых человеческих прав. Это есть не что иное, как реставрация ветхозаветного, «законнического» отношения к слабым и нищим духом. По мнению А.С. Панарина, уподобление Америки ветхозаветному Израилю может найти оправдание в известном сходстве протестантской и ветхозаветной картин мира, а самое главное - в известном сходстве позиций: то, чем являются арабы для Израиля, тем весь внеатлантический мир является для США. Избранные предстают перед неизбранными во всем блеске своего экономического, военного и административного превосходства». Отсюда проистекает и принципиально анти-гуманистическая, социал-дарвинистская оценка «остального мира» с позиций всесильной гипердержавы. Современный американизированный либерализм, выступающий под знаком реванша «естественного» принципа над социокультурным и моральным, вписывается в эту логику дегуманизации. Ибо там, где торжествуют принципы естественного отбора и инстинктивный эгоизм над «пережитками» социальной (солидаристской и сострадательной) морали, человеческое измерение исчезает и сама человечность превращается в метафору.
Статья опубликована на сайте Дело Сталина